Том 3. Литературная критика - Страница 173

173

28

Вскоре после того, как явились первые поэмы Пушкина, сделалась известною значительной части публики превосходная комедия Грибоедова «Горе от ума», и Грибоедов должен разделять с Пушкиным славу преобразователя литературы. Но, несмотря на всю любовь к благородному автору этой комедии, несмотря на все великие достоинства ее, надобно сказать, что для истории нашей литературы и образования русской публики Пушкин еще важнее, нежели Грибоедов; потому что Грибоедов после «Горя от ума» не написал ничего, а чтобы иметь действие на публику и литературу, деятельность писателя должна быть продолжительна и сочинения его довольно многочисленны.

29

Монастырем Пушкин называет Лицей, где тогда учился.

30

Господин аббат (франц.).

31

Скажите, за что партер освистал «Похитителя»? за то, что бедный автор похитил его у Мольера, — Пушкин, читая свои комедии, воображал, что они разыгрываются на сцене, и сестра была для него «публикою» и «партером», решающим успех или падение пьесы.

32

Ода эта, написанная Державиным под влиянием известия о смерти Потемкина-Таврического, принадлежит к числу лучших произведений Державина.

33

Имена ненавистны, — то есть не будем называть имен (лат.).

34

В новейшей науке критикою называется не только суждение о явлениях в одной отрасли народной жизни — искусства, литературы или науки, но вообще суждение о явлениях жизни, произносимое на основании понятий, до которых достигло человечество, и чувств, возбуждаемых этими явлениями при сличении их с требованиями разума. Понимая слово «критика» в этом обширнейшем смысле, говорят: «Критическое направление в изящной литературе, в поэзии» — этим выражением обозначается направление, до некоторой степени сходное с «аналитическим направлением, анализом» в литературе, о котором так много говорили у нас. Но различие состоит в том, что «аналитическое направление» может изучать подробности житейских явлений и воспроизводить их под влиянием самых разнородных стремлений, даже без всякого стремления, без мысли и смысла; а «критическое направление» при подробном изучении и воспроизведении явлений жизни, проникнуто сознанием о соответствии или несоответствии изученных явлений с нормою разума и благородного чувства. Потому «критическое направление» в литературе есть одно из частных видоизменений «аналитического направления» вообще. Сатирическое направление отличается от критического, как его крайность, не заботящаяся об объективности картин и допускающая утрировку.

35

Мы говорим о направлении литературы, о ее духе, стремлениях, а не о развитии литературного языка — в последнем отношении, как уже тысячу раз было замечаемо в наших журналах, Крылов должен быть считаем одним из предшественников Пушкина.

36

Прежде Полевой говорил, что разрушение старых авторитетов было его делом, и вообще ясно, что своего противника он считает своим учеником, в ослеплении зашедшим далее границ, поставленных учителем.

37

«Собор Парижской богоматери» (франц.).

38

«Русский вестник», 1842, № 1.

39

Из сравнения с предыдущими выписками очевидно, что под «прекрасными» должно здесь понимать преимущественно «Вечера на хуторе» и слабейшие, по нынешнему мнению публики, из следующих повестей.

40

Романы Диккенса исключаются из области изящного.

41

Здесь подразумеваются преимущественно романы Жоржа Санда — они исключаются из области изящного!

42

Итак, романы Диккенса и Жоржа Санда ниже самых грубых фарсов и буффонад, ниже даже поэмы «Елисей, или раздраженный Вакх», ниже «Энеиды», вывороченной наизнанку Н. Осиповым и А. Котельницким, — это все еще принадлежит хотя «низшему отделу» искусства, а произведения Диккенса и Жоржа Санда совершенно «исключаются из области изящного».

43

См. письмо Гоголя к Максимовичу от 14 августа 1834 г. в «Опыте биографии Гоголя», г. Николая М., помещенном в «Современнике», 1854 г.

44

См. список сочинений Гоголя, составленный г. Геннади в «Отеч[ественных] зап[исках]» 1853 года. Из этих статей большая часть, как, например, «Скульптура, живопись и поэзия», «Об архитектуре», «Жизнь», принадлежат еще 1831 году и написаны, конечно, прежде, нежели фамилия Гоголя упоминалась печатным образом.

45

Мы говорим об умеренности Белинского не для того, чтобы хвалить или осуждать его, а просто потому, что умеренность эта факт очень важный и неоспоримый, а между тем, слишком часто опускаемый из виду при суждениях о Белинском.

46

Читатели видят, конечно, что мы говорим единственно о полноте, а не о художественных совершенствах воспроизведения жизни. Быть может, по форме «Ревизор» живее, нежели «Коварство и любовь»: об этом каждый может думать, как ему угодно.

47

«Чужое, извне взятое содержание никогда не может заменить, ни в литературе, ни в жизни, отсутствия своего собственного, национального содержания; но оно может переродиться в него со временем, как пища, извне принимаемая человеком, перерождается в его кровь и плоть и поддерживает в нем силу, здоровье и жизнь. Не будем распространяться, каким образом это сделалось с Россиею, созданною Петром, и русскою литературою, созданною Ломоносовым; но что это действительно сделалось и делается с ними — это исторический факт, истина фактически очевидная. Сравните басни Крылова, комедию Грибоедова, произведения Пушкина, Лермонтова и, в особенности, Гоголя, — сравните их с произведениями Ломоносова и писателей его школы, и вы не увидите между ними ничего общего, никакой связи. Между писателями, которых мы поименовали выше, и между Ломоносовым и его школою действительно нет ничего общего, никакой связи, если сравнить их, как две крайности; но между ними сейчас же явится перед вами живая кровная связь, как скоро вы будете изучать в хронологическом порядке всех русских писателей от Ломоносова до Гоголя. Тогда вы увидите, что до Пушкина все движение русской литературы заключалось в стремлении, хотя и бессознательном, освободиться от влияния Ломоносова и сблизиться с жизнью, с действительностью, следовательно, сделаться самобытною, национальною, русскою». («Соврем[енник]», 1847, № 1, Критика, стр. 3–4.)

173